В период расцвета социалистического лагеря (50-80-е годы) в его странах жило более трети населения Земли. Так что это, пожалуй, крупнейший экономический эксперимент в истории человечества. Эксперимент, который начался с подавления элементарных свобод граждан и сопровождался огромными жертвами.

Однако в начале 90-х годов реальные итоги десятилетий “планового развития” СССР и стран Восточной Европы оказались более чем грустными. Выяснилось, что:

1) подавляющее большинство производимой в этих странах продукции - низкого качества и устаревшей конструкции, а поэтому не пользуется спросом ни на внутреннем, ни на мировом рынке;

2) уровень благосостояния и продолжительность жизни граждан ниже, а детская смертность выше, чем в странах, проживших XX век в рыночной экономической системе;

3) технический уровень производственного сектора намного ниже, чем в странах, где достижения науки и техники не “внедрялись по плану научно-технического прогресса”;

4) природа загрязнена значительно сильнее, чем в странах рыночной и смешанной экономических систем, несмотря на все “решения партии и правительства по охране окружающей среды”.

И распределением благ сопровождалось для личного пользования “в порядке очереди” или на основе талонов, которые работникам выдавало начальство “за долгий и безупречный труд”.

Планирование бывает порой полезным и в масштабах страны, например в условиях военного времени, когда интересы отдельных людей и фирм отступают на задний план по сравнению с задачей защиты страны от агрессора. Куда хуже получается с использованием единых планов для всей страны в мирное время.

Дело в том, что командная система вовсе не случайно начинается с уничтожения частной собственности. Государство может командовать использованием экономических ресурсов только в том случае, если закон не защищает право частного собственника на самостоятельное распоряжение принадлежащими ему ресурсами.

Если все ресурсы (факторы производства) объявляются общенародной собственностью, а реально ими полновластно распоряжаются государственные и партийные чиновники, то это влечет очень опасные экономические последствия. Доходы людей и фирм перестают зависеть от того, насколько удачно они используют ограниченные ресурсы, насколько результат их труда действительно нужен обществу. Важнее становятся другие критерии:

а) для предприятий - степень выполнения и перевыполнения плановых заданий по производству товаров. Неважно, что эти товары могли быть совсем неинтересны покупателям, которые - будь у них свобода выбора - предпочли бы иные блага. Равным образом, никого не волновало, что на изготовление этих товаров обычно тратилось непомерно много ресурсов, а сам товар оказывался слишком дорогим;

б) для людей - характер взаимоотношений с начальством, которое распределяло наиболее дефицитные товары (машины, квартиры, мебель, путевки за границу и т.д.), или занятие должности, открывающей доступ в “закрытые распределители”, где такие дефицитные блага можно купить свободно. В результате в странах командной системы:

1) даже самые простые из необходимых людям благ оказались “дефицитом”;

2) масса предприятий постоянно несли убытки, и даже существовала такая поразительная их категория, как “планово-убыточные предприятия”. При этом работники таких предприятий все равно регулярно получали заработную плату и премии;

3) самой большой удачей для граждан и предприятий было “достать” какой-то импортный товар или оборудование.